Месяц: Октябрь 2009

«Относясь равно к счастью и горю, к победе и
поражению, потере и приобретению,
восстань
и сражайся, о Кшатрий!

Так ты избегнешь греха».

Бхагават-Гита

В Гималаях я думал о Солнце. О Солнечном Мифе.
Что такое Миф? Миф – это Символ. Символ того, что есть в настоящей жизни.
Это не пересказ того чего не было. Это рассказ о том, что Есть.
Например, христианство Миф Солнечный, Светлый.  Крест древний символ солнца. Жертва – неотъемлемый атрибут Солнечного Культа. И Воскресение — его главный атрибут.
Солнце неизбежно будет поглощено чудовищным Раху и неизбежно будет возрождено. Всегда.
Вспомним Ацтеков и Майа – Солнце и Жертвы.
Вспомним Японию – Страну Восходящего Солнца, высшей доблестью почитающую добровольную Смерть. Добровольную Жертву.
Вспомним и Кекушин – как нечто абсолютно японское, даже гиперяпонское, так как кореец Ояма всей своей силою постарался создать нечто  японское совершенно.
Бой с Быком – древний символ Солнечного культа. Бык – животное культа Лунного.
Канку – по сути Солнце. И жертва присутствует – человек на татами. Распластанный он лежит. Кровь… Жертва.
Но главная жертва – Пот, Боль и Слезы…
Таков Путь Героя.
Таков Путь Солнца.

Я сам обожжен Солнцем. Я сам был Икаром. Я сам стремился выше и выше, и сам пал… И сам все знаю.
Поэтому я вещаю.

Герой и Солнце

Бату вернулся из Индии с твердой уверенностью, что надо делать.
Он решил, что надо поставить точку. Что надо сделать это.
Он сам создал Вызов себе самому. И прошел через это.
И это, именно это, и есть Путь Мужчины.

Не победы и юношеская лихость, нет. Осознание того, что-есть-жизнь – вот что есть Путь Мужчины. И совсем  немногим постигается это победою, ибо победа есть лишь реализация труда, таланта, аскезы. Победа – долгожданная награда.
Тому, кому она приходит легко и отдается сразу, стоит быть начеку. Значит, она и уйдет так же, не попрощавшись.
Тот же, кто упрямо шел к цели, кто был никем, но твердо верил, знал, что достоин большего, тому, через тернии пробившемуся к ней, она однажды является внезапно. Но он знал, что встреча неизбежна.
И с ним она остается надолго. И совсем не покидает уже никогда. Ибо он – Воин, знает, как её найти. Где бы она ни была, и как бы плохо ему сегодня не было.
Поражение же – добрый попутчик Воина. Воин вовсе не воин, если не знал поражения. Поражение и делает из тебя мужчину. Не будь поражения, не было бы Бойца.
Ибо мужчина не тот, кто радостно скачет, а тот, кто достойно проигрывает, понимая – сегодня так надо.
Бату стоял в свете софитов. Рефери поднял руку его противника. Парень был хорош. Молодец был португалец Риккардо. Он приехал драться и он дрался. Он знал, зачем его пригласили – принести в жертву. Но сегодня не его очередь.
И он счастлив.
Бату стоит прямо. В это момент я понял, что Бату – настоящий чемпион. Он принял поражение как мужчина. Он принял судьбу достойно.

Завтра люди забудут об этой Битве.
Но не я.
Не Бату.
Я видел его со щитом. Я видел его на щите. Он – Мужчина.
Я горжусь им.
Он сделал это Событие. Одно то, что в Калмыкии прошла Битва Чемпионов на таком уровне, одно то, что в степь приехали такие люди, одно то, что все это по сути сделал Бату – одно это уже есть Победа.
И не малая.
Жаль, что не хватило сил поставить точку.

Все вопросы замыкались на Бату. Как не крутился Абишка, как не старался Сангаджи, как не помогали ему ребята из Шандизайна, но все в итоге решал он.
Я смотрел на него и думал – как? Как он собирается драться при таком объеме работы?
Но он был спокоен. И я верил в него.
Он не сорвался. Он держал себя в руках, во всем участвовал, со всеми встречался.
29го мы прилетели в Элисту. В Москве он пропустил день тренировок из-за встреч и бил по лапам очень хорошо. Мне показалось, что все в порядке.
Весь следующий день он мотался, ему не дали поспать. Вечером в «Школе Бокса» я почувствовал, что что-то не так. Он был пустой.
— Нельзя так, Бату – сказал я, – отдай мне телефоны.
Он отдал, но следующий же звонок снова пришлось разруливать ему…

Так шли последние дни. Мы выбирались в степь и … просто были в ней.
Степь Калмыкии… Без края. Желтая. Теплая. Холодная. Бесконечная.
Степь Бату.
Классная степь.
Бату – её сын. Самый настоящий. Бату – её Воин. Тот самый, кого она ждет.
Он смотрел на неё. Он показывал её мне. И я видел, как она красива. Пустая степь. И ветер. Как душа Калмыка.
Душа Ойрата.
Когда мы выходили на бой… Меня пробрала дрожь. Я знаю это состояние – мурашки по коже. Когда бьет Тай-Ко, объявляя войну чемпионата мира, и внутри себя ты чувствуешь пробуждение Тигра.
Вот он шевелится под кожей, и плечи твои дернутся, и челюсти сведет от чего-то…
И ты уже не ты. Ты – тот, кто Идет Навстречу Солнцу.
И вот я иду за Бату.
И волосы дыбом. Потому что я иду за Надеждой Степи. За Бату-Ханом.
Не передать.
Рычание только…
Он уверенно поднимается на помост ринга и так же уверенно перелетает одним прыжком канаты.
Он идет Солнцу навстречу.
Начинается бой.
Здесь, в Степи. Его бой.
И начинается Жертва.

Португалец уверенно и спокойно сближается. В первом размене Бату получает тяжелый лоу-кик. «Ерунда, – успокаиваю себя я, зная его выносливость, – он планировал потянуть время». Вселяет надежду и хороший маваши-чудан, который был домашней заготовкой.
Значит, все под контролем.
Но я увидел, что Бату ПУСТОЙ. «Выровняется,» -уверенно говорю я себе.
Но второй раунд складывается хуже. Обвальная, дерзкая, длинная серия, заканчивающаяся корявым, но тяжелым правым прямым — удар проходит сквозь защиту Бату. Я ещё уверен, что мы вырулим.

После третьего раунда Бату сказал:
— Он сильнее меня. Я буду выигрывать по очкам.
— Ты его срубишь Бату, понял? Ты е…шь его! – Ору я, – просто добавь левый хук, слышишь? Просто попади ему хук!!!…
— Да, – кивает он.
Гонг.
Он идет драться.
Все плохо. Он видит цель, но его удары пусты. Я никогда не видел, что бы Бату так бил. Не было силы.
Я знал, что происходит. Я проходил через это.
Сила покинула его. Он дрался пустой.
Ответственность съела его Силу.
Степь верила в него, а он вышел пустой.
И это было невыносимо трудно.
«Только бы не упал,» – мелькнула мысль не у одного меня.
Надо драться – упорно крутилось в голове. И хотя речь шла о техническом преимуществе, я видел, что надо просто дать бой.
Я знаю Бату. Он может дать бой. Это сейчас он чемпион, но я знаю, как он к этому шел. Он настоящий монгольский князь, выносливый, стойкий и ловкий.
Сейчас нам нужна его стойкость и мужество.

Последний раунд.
Боксеры не любят говорить последний, они говорят «крайний».
Я говорю последний. Последний раунд Этого Боя.
Бату дает бой, как может. Он сыпет, уворачивается, разворачивает и опять сыпет. Под занавес 4го раунда он же попал хороший апперкот, так что ноги «Пирата» подкосились!
Надо бить!
Но бить нечем.
И пустой Бату делает бой, он дерется, как может.
Он борется и проваливает, он комбинирует и опять разворачивает…
Он выигрывает крайний раунд.
Он вырывает его.
Гонг.
Португалец поднимает руки и идет к нам.
— Ам Вин! – кричит он мне и бъет себя в грудь перчаткой.
Базаров нет парень, сегодня ты – Вин.
Но нам от этого нелегче.
— Бля, что же будет, – говорит Бату пока Коля снимает с него перчатку.

Я думаю о ничьей. Может быть ничья?
Но вердикт суров. Вернее, справедлив – Победу и пояс чемпиона мира по версии WAKO-PRO забирает Рикардо Фернандес!
Парень плачет от счастья, тренер не верит своим ушам, уже набирает кому-то и кричит в трубу!
Мы смотрим.
Мы стоим в углу Бату Хасикова.
Мы с Николаем Елесиным, его тренером.
Пусто.
Пусто в груди.
Сангаджи продолжает праздник. Он что-то говорит, говорит правильно, но…

Мне хочется забрать у него микрофон и сказать всем этим людям то, что я Знаю.
— Вы не видели здесь Бату, – говорю я им, – вы видели его Тень. Тень сражалась, как могла и сделала все, что было возможно.
Бату рубанул бы этого Фернандеса. Бату дал бы ему слева свой тяжелый крюк снизу-сбоку и Фернандес бы упал. Потом, когда бы ему отсчитали, Бату дал бы ему правого снизу, и Родриго снова сидел бы на жопе.
А потом, когда Бату зажал бы его прессингом в углу, он дал бы ему дорогу и, поменяв стойку срубил бы его левой ногой по печени – как и было задумано.
Фернандес (или Родригес?) не мог бы давить и душить Бату, потому что  получал бы тяжелые плюхи на своем втором ударе.
Но вы не видели сегодня вашего Бату. Вы видели его тень. И Тень сражалась, как могла, сражалась за честь Бату Хасикова, за отца, за мать, за братишек, за вас, за Калмыкию. Тень не могла упасть, потому что знала – Бату сейчас и есть Степь. Бату – это Вы, все пришедшие на этот жестокий праздник.
И он не упал. Он дрался до конца.
И проиграл как мужчина.
Бату сделал всё это для вас. Он все это построил тут и привез. Он всех нас собрал.
И я скажу – Слава Бату! Слава тому, кто воплотил все это! Тому, кто всех нас собрал, и принес себя в Жертву.
Вот твоя победа – все то, что сделал – твоя победа.
Ты доказал, что можешь. Можешь решать вопросы и делать большие события. Доказал, что твое слово весит не меньше удара.

Единственное, чего ты не смог доказать, того что ты не-человек.
Ты — человек, Бату. Такой же, как мы все.
И поэтому мы любим тебя ещё больше.
Так бы сказал я им, и добавил:
— Вы ещё увидите Бату. Поверьте, я это знаю.
Но Сангаджи не понял моего жеста, а может понял, но не решился дать мне микрофон. А я не решился забрать его. Да и незачем было.
Все было понятно.
То, как вел себя Бату после, достойно уважения.
Ты – Мужчина, Брат.
И это – самое главное.
Ос

P.S. Событие удалось. Бои были очень хороши.
На банкете судья по кикбоксингу, пьяный, восхищался кекушиновцами. Он впервые вблизи видел, какие удары наносят и принимают наши ребята.
Хотя в разминке Карпенко показался мне значительно техничней, молодчага Дато, честно выполняя установку тренера, сделал свою работу, и к третьему раунду преимущество Тариела ощущалось как более сильная психологическая позиция. Он победил.
Хотя, лично мне, импонирует стиль Ильи.

Боевое Самбо проходило без шлемов. Ахмет, очень опасный чеченский боец, который очень впечатлил меня своей разминкой (настолько коварными показались мне его связки, где угроза борьбы внезапно выстреливала ударом и наоборот, а длинные, с характерной чеченской пластикой удары явно хорошо знали куда летят и зачем) проиграл Ване (который разминкой напротив не впечатлил). Ахмет уже тренирует и приехал явно без специальной подготовки к бою, Иван же, работая как машина, находится в отличной форме.

Схватка по национальной калмыцкой борьбе напомнила Былины. Настолько гротескно выглядел монгольский гигант. Ему противостоял богатырь из Карачаево-Черкесии, Тамерлан. Он был гораздо ниже и меньше «Кочубея», но уступил ему в основном, в силу непривычных условий и правил. Да и веса тоже.

Тамерлан запомнился своим ясным взглядом и богатырской, доброй силой, которая в нем чувствовалась.
Бой по микс-файту я не видел, был с Бату.
Но оба бойца были под стать друг-другу. Расул, улыбчивый воин с торчащими в сторону,  напрочь переломанными ушами, приехал с серьезной травмой ноги. О таком можно сказать – рожден воевать. Дерется везде, где можно. При этом очень добродушный и улыбчивый парень.
Его противник – Данила, очень техничный боец из Чувашии. И в стойке хорош, а в борьбе как рыба в воде. Наблюдая за его тренировкой, я еще раз поразился, насколько интересна техника смешанных боев. Классные проходы в ноги, какие-то с одновременным вращением за спину противнику, переход от челнока к ударному входу и прикольные «развития» зацепом… Данила оказался учеником Ахмета. Интересная школа.
Расул выиграл «болевым» на руку. Победа далась большой кровью.

После боя Расул забежал в нашу раздевалку.
Весь мокрый, в крови с рванным ухом. Улыбается счастливо:
— Слушай, твоя «наколка» помогла! Ты сказал, что левшу надо ударить ногой по печени (я действительно рекомендовал по своему кекушиновскому опыту бить в печень, ведь у левши она близко!), я думаю «дай-ка вдарю» — бах ему маэ! И он загнулся! Рефери неправильно считал!
— Он секунд 20 там лежал! – добавляют разгоряченные друзья из Дагестана.
Я «взгрелся»! 😉
Кёкушин, это вам не просто «фанеру стучать»! 😉
Тренером Расула, Ивана и Бату является Николай Анатольевич Елесин.
Школа «Самбо-70».
Респект!
С банкета Коля уехал на машине в Самару. Утром ему надо быть на соревнованиях по Боевому Самбо.
— Если меня не будет, сольют всех. Когда есть кому рамсить, и то сливают, а так-то…
Я почувствовал, что такое профессиональный тренер и что такое Школа.
Но, главное, что такое Человек.

Всех бойцов поздравляю с результатом, не важно каким. Важно, что вы находите в себе смелость подниматься на ринг, где вы Один на Один. И никого нет. Никто не поможет тебе ударить сильнее.
Ты выходишь на ристалище как Герой, и в это момент ты и есть — Герой.
Герой, идущий навстречу своей Судьбе.
Герой — Идущий-На-Встречу-Солнцу.
ОМ

P.P.S. Читал тут хорошую статью. По-моему, в тему, послушайте:
«…Изменить Судьбу невозможно. Но мужественный воитель, осознав неизбежность гибели, может бросить ей вызов…
…Бросаясь в бурлящий поток Судьбы, провоцируя её, герой демонстрирует, что не признает над собой её власти. Он перехватывает у Судьбы инициативу. Теперь не она, а он – творец своей жизни и смерти».
«Поток Судьбы. Жизнь и Смерть в сказаниях Древних Германцев». Статья Алексея Беглова в журнале «Империя Духа» №5 (сентябрь-октябрь), 2009 г.

Окинавское Годзю-рю – это что-то поистине ужасное

Приехали Санжар и Болат. Они отвели меня к Хигаонне.

Спасибо Богдану Курилко, руководителю принимающей организации, за то, что позволил мне, человеку со стороны, принять участие в Евроазиатском Гашику (Сборе-семинаре).

В двух словах… не скажешь.

Первый день – восторг. Передо мной реализованное существо – Мастер. Лицо счастливое, глаза добрые, свет исходит от человека и тепло. Маленького роста, с огромными черными кулаками и длиннющим большим пальцем на ногах. Чудовищные руки. Чудовищные. Это первое впечатление.

Когда он объяснял санчин, я оказался напротив него. Сначала я увидел, как этот человек врос в пол. В буквальном смысле. Он как будто зарылся в него, будто это не доски, а рыхлая земля. Потом его лицо превратилось во что-то ужасное, и доски пола как будто отчетливо хрустнули. Когда он показывал вдох, меня буквально втянуло в него. Реально. Одно слово – Мощь. Да, именно мощь.

Хигаонна Морио, 10 й дан Годзю-рю, патриарх Школы воплощает еще главную Идею – Чудовищную Мощь и удивительную теплоту и мягкость. Я так впечатлился, что буквально «поплыл». Такие же впечатления были и у Санжара. «Круто! Я опять буду этим заниматься. Я оказывается, не врубался не фига…» — это его первое впечатление.

В этот день мне посчастливилось испробовать хигаонновской руки. Он показал мне как надо набиваться. С размаху столкнулись мы в сукуи-уке. Мне пришлось жестко собраться. Будто со стеной встретилась моя рука. С ломом, с бетонным столбом – вот так, пожалуй. Ощущение полного единства. Но, мощь – не разрушительная!

Когда мы зарядились на удар левой рукой, я подумал, что вполне вероятно, моя сейчас сломается. Хоть и били мы другой стороной, лучевой костью, однако казалось, что такого удара моя многострадальная ручонка может не выдержать. Но ничего страшного не произошло. Как бы объяснить… Хигаонна сенсей не стремиться сломать, он просто Един и об это можно сломаться.

Мне его Сила явилась теплой. Как прикосновение индийских бабА. На лицо ужасные, а от рук тепло.

Хигаонна сенсей практикует Дзен. Ещё «вштыренный» впечатлением, я подошел к нему сидящему на скамейке, и извинившись, попросил объяснить мне, как сидеть. Он посмотрел на меня. Он действительно излучает тепло и любовь. Очень буддийский Дед. Посмотрел на меня и сказал: «Если ты хочешь заниматься, тебе надо приехать на Окинаву, к моему учителю».

Тем не менее, он спустился со скамейки, сел передо мной и показал, как дышать и сидеть. Очень мощное впечатление. Первый раз меня видит, но, раз у меня есть вопрос, он ответит на него. Более того, ответит вот так вот просто, сядет, покажет и объяснит. Очень мощное впечатление. Я счастлив был целый день. Вообще, важное впечатление – он дает, не прячет. Хочешь – бери. Если сможешь унести. Воистину, взять то, что он с таким вдохновением дает, совсем не просто.

Особенно Санчин. Он все объяснил, и как дышать, и что с Центром, и как втягивать в себя Силу, протянув её через нос по макушке, затылку, позвоночнику до корневого замка, как веревку (выглядит жутко) и не потерять её на выдохе, загнав с Танден. Я о таком и мечтать не мог. Жуть. Круть.

Весь последующий день мы парили немного над землей. Вскрыл нас дедушка. Вскрылись мы. Будто крышку черепа отбили – поперло. Говорили взахлеб, впечатлений море.

Второй день – Труд. Второй день начался с Санчин. Как всегда бывает, фаза подъема и спада идут одна за другой, и в этот день лично мне было труднее. От новой информации все путалось, мешалось, концентрация упала, я был жутко недоволен собой. Тем не менее, Санчин меня выровнял. Тяжелейшая работа. Ребята, это страшно тяжелый труд- это Окинавское Годзю-рю. Санчин, как дает его Хигаонна – чудовищное что-то, ей Богу.

И вот, впечатление второго дня – Годзю-рю – это тяжелейший, мучительный труд. Правда, в этот день Мастер показал Супаринпей – квинтесенция всего Окинава Годзю-рю. Несмотря на то, что я не знал этого ката, меня оно вштырило не по-детски. Не могу объяснить. Обилие «мучими» (характерных именно для Окинава Годзю-рю тягучих напряжений) и их чередование с мощными взрывами, в итоге проваливают тебя в пустое сознание. Без всякого светлого, причем, окраса. Просто в пустое и все. Мне утром даже мантры не понадобились. Просто встал, опередив включение будильника, просто собрался и просто пошел на тренировку, чувствуя, что надо идти и будет трудно, но я обязательно пойду, и буду делать это мучительное мучими. Обычно все не совсем так. Такое… странное и одновременно крутое состояние.

Еще, именно в этот день, я понял, что почти все черные пояса понимают, что здесь и сейчас происходит. Что это не совсем тренировка по каратэ. Это что-то другое и все мы не совсем здесь… Вернее, не совсем мы. Наверное, вы меня поняли. Я всегда знал, что это так, но впервые на семинаре по каратэ понял, что это Так. И что именно для этого, все эти люди и собрались. И большинство из них это понимают.

Третий день – Тяжесть. Такое состояние было на третий день. Интересное наблюдение я сделал утром: мое тело болело и выглядело так, будто все эти дни я не ката делаю, а железо таскаю. Кстати, о людях практикующих этот стиль в России (и не только). И о людях и о Стиле я могу сказать, что они производят… квадратное впечатление. Да, да, именно так. Квадрат – вот как я почувствовал Годзю-рю. Болат сказал мне, что это потому, что все воспринимают именно Го (Твердость) и упускают Дзю (Мягкость). Наверное. Я так точно упускал, потому что, повторюсь, чувствовал себя как человек, занимающийся очень важным, но физическим трудом. Таким угрюмым и молчаливым, потому что важным.

Сам же Сенсей воплощал собой баланс. «У него все гармонизировано, он светится» — описал я в первый день свое впечатление Санжару.

Мы повторяли Супаринпей, потом немного делали бункай-кумитэ. Хигаонна сенсей поставил меня в пару с ясноглазым грузином, который обычно переводил все эти дни. Один из старших учеников мастера в России. Первое, что я отметил, это его могучие руки моего партнера. В Годзю-рю существует уникальный комплекс физической подготовки со специальными гирями, кувшинами, штангой и макиварой. Я почувствовал, как это может быть для нас полезно, мне кажется можно избежать множества травм, если тратить время на такую осмысленную работу со своим оружием. Мой партнер хорошо объяснял мне нюансы отрабатываемого бункая, и я еще раз отметил про себя, что Годзю-рю Окинава у нас занимаются отдельные люди, как правило, с высоким уровнем культуры. Стиль такой, культурный.

Каратэ – это, собственно, и есть Культура. Нечто сохраненное и переданное. И сердце этой культуры сейчас Хигаонна сенсей.

Во время отработки бункая, он подошел к нам и крепко взял меня за левое запястье. В этот момент он изумленно остановился и улыбнулся: настолько хрупкой ощущалась моя многострадальная ручонка в его могучей клешне.

По окончании семинара он показал нам Супаринпей. Так прикольно, сказал, что немного стесняется, когда на него смотрит много глаз, отошел и сделал. Такое сильное ощущение. Ты видишь окинавское каратэ Мияги Тедзун и Канре Хигаонна в исполнении Патриарха Школы. Реликтовое такое, Настоящее исполнение. Всё настоящее, над каждым движением не один десяток лет трудился мастер. Произведение окинавского искусства – такое исполнение. Старое такое, матёрое, и живое произведение.

После аплодисментов, он задумался, что же ещё?

— Пойдемте к стене, – сказал он. Мы окружили его.

— Вот так, – сказал он и смачно, наполнено хлопнул по стене ладонью, вернее прилепил её к стене, – 100 раз каждый день. Потом вот так и так, – говорил он, набивая тыльную сторону и сюто, – тоже по 100.

— А потом можно и вот так, – сказал он и с размаху зарядил уракеном в стену. Причем не тылом кулака, а двумя «кентасами». Да так, что меня передернуло. Рука как неживая, как лапа, как… что-то жуткое врубалась в стену и расслабленно отлетала от неё. Зарядив так раза три, мастер показал нам свои руки. Это надо видеть. За три дня работы я провалился в мир Годзю-рю.

— Можно вот так вот ухо оторвать, – сказал он, сложив руку тяпкой и махнув рядом с ухом нашего переводчика.

«Да, не только ухо, скальп можно, наверное, снять, – подумал я, – медвежья лапа.»

Семинар закончился. Ощущение тяжести усугубил экзамен. Тяжелый труд Окинава Годзю-рю. Я снимаю перед вами шляпу, ребята. Ос!

P.S. Еще раз спасибо моему Другу и Учителю Санжару за то, что приехал и привел меня к Мастеру. Спасибо Богдану Курилко, организатору семинара за то, что любезно позволил мне участвовать в этом важном событии. Спасибо Хигаонна сенсею, которого я еще обязательно увижу на Окинаве. ОМ

P.P.S. Впервые после семинара, мне не захотелось никуда бежать и никому ничего пересказывать. Обычно я сразу хочу делиться идеями, но не в этот раз. Я понял, что эта Практика — для одного. Практика, которую не показывают. Слишком она тяжела и сложна. И чтобы иметь право говорить о ней, надо много пролить пота и отдать времени. Иначе все пустое. ОМ

И главное – вот таким дедом хочется быть в 72 года. Правильный Дед. Стоит на правильном. И в этом жутком напряжении, в этом тяжелом труде он нашел свою Свободу, свое творчество и свою Мягкость – Дзю. И через это реализовался. Так я это увидел.