часть четвёртая

Опять «неувязочка»

На самом деле кроме информации о экстремально низких температурах, которая стоила нам кошмара в Сарчу, была еще одна «неувязочка».
В наших программах, переведенных на русский язык, все путешествия по Ладаку заканчивались в отеле.
Это не могло не радовать, т.к. что такое палаточный лагерь в Гималаях, мы хорошо себе представляли. И больше туда не хотели 😉
Но, оказалось, что в программке Рана поездка в долину Нубра заканчивалась как раз палаточным лагерем. То же ждало нас и на следующий день.
Все заморочились.
Я поговорил об этом с Раной. Он сказал, что в Нубре совсем другой лагерь, там не холодно. И самое главное — отелей там все равно нет.
«Ок»,- сказал я.
Что еще я мог сказать?

Нубра. Афганистан в Гималаях.

Солнечный день. Санжар, наконец, выздоровел (он не ездил с нами по монастырям). Все хорошо.
Мы едем в Нубру.
Хорошие, новые арендованные уже в Лехе джипы, музыка, солнце — круто!
Мы едем веселые.
Серпантин уносит нас все выше, к перевалу … самому высокому автомобильному перевалу в мире.

Памятуя о страшном ветре предыдущих перевалов, где закладывает уши от высоты и на душе тоска, мы не особенно радовались.
Такое впечатление, что на перевалах живет только смерть.
Радует то, что с этой стороны от Леха, погода держится солнечная. Настроение от этого супер!
Горы другие. Не мрачные и холодные, как те, что стоят на пути от Манали к Леху. Теплые, позитивные какие-то горы…
«Будет круто!»- уверенно говорю себе и улыбаюсь…

«Khardunga 18380 feet»
Храм на Крыше Мира

Перевал Кардунгла — самый высокий автоперевал в мире.
Когда мы проезжали его, в отличие от прежних тяжелых, холодных, пронизывающих до костей ветром, закладывающих уши и мутящих впечатлений, здесь… солнечно и очень-очень весело!
Так весело, что мы кричим, бегаем, смеемся, как дети!
Индусы рядом такие же веселые, кричат, фоткаются, кричат, радуются.
Эйфория! Мы на самой верхней точке, а нас штырит!

Штырит от прухи, которая исходит от этих гор, от радиации, от разряженного воздуха.
Здесь индуский темпл. Это уже редкость, так как везде здесь темплы буддийские.
Суровый тибетский буддизм с его рычащим, горловым ОМ и Пустотой. Такой крутой и такой… Тибетский.
Здесь же — храм Шивы и Парвати!
Почему-то охватывает меня радость, щенячий, такой восторг! Как будто встретил старого друга, да еще на такой высоте. Вот уж не ожидал от себя!
Оказывается Шива для меня уже целый пласт жизни, часть меня, можно сказать.
Джиби, Йога, Шива… Вместе все. Свадьба, Ольга,  Рана… Кшатра…
Все связанно.
Звеню в колокольчик и радостно приветствую царственную пару. Шива и Парвати, хозяева Гималаев.

Радость переполняет.
От пути, от покорения, от встречи со старыми моими друзьями. Не могу выйти из маленькой коморки храма, так хорошо!
Этот храм, на самом-самом верху индуистсий, но в нем есть и Будда и сикхские гуру и Христос. Они мирно соседствуют с хозяевами: крест, статуя, сикхские фотографии…
Храм на вершине. На Крыше Мира. И всем нашлось место, ибо все уповают, все радуются, все верят в Одного, но каждый по-своему.
И тут, на высоте 5…. (18380 футов) всем нашлось место. Это Индия-мама! Она всех примет, всех простит, всех примирит.
Как священная корова. Индия-мама.
Выхожу из храма. Вадик меня снимает.
— Ом Намах Шивая! — кричу в камеру.
Подхожу к мемориалу. За время постройки этой дороги, погибло 17 (!!!) индийских инженеров из 22х. Представляете?
Индусы ведь тоже бывают героями оказывается! Они такие же как мы. Они тоже рискуют, тоже жертвуют собой, они как русские? Да, он такие же, хотя и совсем, совсем другие.
Но, такие же.

Смотрю, наши ребята прут выше, по снегу. Карабкаются на гору, к буддийским флажкам.
Карабкаюсбь с ними.
Счастливый длинноволосый индус орет от счастья, не может успокоиться.
Наверху Пепел.
Прёт радость, прёт!
Обнимаю его. Орем!
— А-а-а!!!!!!
— А-а-а-а!!!!
— А-а-а!!!!!!

Крррутааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

«Прикольные чуваки»

Кое-что важное чуть не упустил..
Еще когда мы  были в Сарчу… Вернее сразу после…
После Сарчу, охреневшие от холода и головной боли мы ехали дальше. Энтузиазм закончился и Тибет виделся суровым и неприветливым местом.
Ехать особо не хотелось. Хотелось в тепло.
И вот на стоянке мы увидели крутых мотоциклистов. Экипированные, на навьюченных Энфилдах, в куртках, в ботах, с капюшонах… Лица обветренные, загорелые в дорожной пыли.
«Крутые перцы!» -подумал я, и в очередной раз пожалел, что к своему стыду, так и не освоил Энфилд.
Вот это да! Ехать на двух колесах по этим местам! Это ж сказка!
Мы же на Марсе реальном! Горы красные, горы серые… за каждым поворотом новый вид. Люди с замотанными лицами по краю дороги. Пыль. И холод. И Солнце…
«Звездные Воины» и «Безумный Макс» в одном флаконе.
В джипе — это одно, а вот на мотике… Как они только тут ездят?

В голове стоял звон, в животе странные колики… Высота.
От этого все казалось ненастоящим. Как после наркоза. Вроде и «тут», и «не тут».
Ветер пронизывал насквозь, и несмотря на солнце, щедро светившее нам сегодня, моя замороженная в Сарчу задница усугубляла дискомфорт высокогорья.
Уж очень круто мы поднялись, слишком круто.
Я зашел в палатку и взял свой чай с молоком.
Вышел.
Ветер. Насквозь.
За  пластмассовым столом сидели те самые байкеры. Они говорили по-русски.
— Здорово, парни! — сразу атаковал я.
— О! Привет! — обрадовались наши герои.
Три пацана. Один высокий, здоровый, самый обветренный с мужественными чертами киноактера. Очень улыбчивый.
Второй высокий и худой. Классический Гоа-перец. Самый общительный.
Третий — приятный гном с маленькой бородкой. Не гном в смысле «Белоснежки», а такой толкиеновский Балин, или как его там? Крепыш невысокого роста.
Разговорились.
Наши ребята с любопытством попадали на стулья и начали расспрос.
Кто? Куда? Откуда? Как?
Ребята не без удовольствия отвечали на вопросы, сражая наших «салаг» наповал:
— Да, гуляем вот по Индии. Года два планирую. Ну, а чё в Москве делать?
— Не, я в Москву не хочу — кивает «актер» с улыбкой.
Я вижу, как глаза наших казахов расширяются, у Вадика так скоро просто лопнут очки! Женя недовольно ерзает. Олег и Паша.. ах… нули.
— А че? В Индии — ништяк. Маршрута у нас нет, ночуем, где хотим, останавливаемся, сколько хотим. Месяц уже ездим.
Бр-р-р…
— Блин, вы крутые…
— А вы на сколько?
— На две недели.
— На две недели? — теперь их очередь пучить глаза.- Это вы в Ладак из Дели за две недели? На этих джипах? Что? За три дня в Сарчу? Это вы крутые, парни!
Это же охренеть, как тяжко! Мы до Сарчу неделю ехали, акклиматизировались, к высоте привыкали…
Дальнейший рассказ соотечественников все больше и больше расстраивал Вадика и Женю.
Не за что они не держались, ехали куда хотели, сколько хотели, с кем хотели. И денег на все хватало.

Эта встреча произвела огромное впечатление на всю компанию, и еще долго в машинах обсуждалась вольная жизнь и таинственные, неиссякаемые  возможностей странствий…
Как у Пелевина:
«Ай фолоу зе Сан…» — «Я буду ехать вслед за солнцем. Вот, что я буду делать». Один куплет.
Но эта встреча не была последней.

…Мы увидели их с террасы ресторанчика в Лехе. С крыши.
— Эй, Парни! Айда к нам!
Светило солнце и мы пили пиво, поглядывая на самый оживленный в Лехе перекресток.
Мы — уже «опытные путешественники» прошедшие Сарчу, долину Нубра и прочее, набирались сил перед обратной дорогой в Джиби, которая ждала нас завтра.
А в дороге нас опять ждало Сарчу.  И этого не избежать… Но это немножко другая история.
— О! Привет, земляки! — приветствовали нас парни. Их осталось двое: высокий-худой и могучий гном с прикольной бородкой и доброй улыбкой.
— Пивка, ребят,а?
— Не откажемся, — улыбнулись парни.
Гостеприимный Олег начал расспрашивать парней «что, да как».
Выпив пивка, ребята с удовольствием делились опытом.
Высокий с каждой минутой рассказывал все более и более удивительные вещи.
На вскидку:
1. В Индии можно жить практически бесплатно;
2. Можно найти царский номер с царской едой баксов за 5 в сутки;
3. В Бомбее самый лучший в мире вокзал, оборудованный ультрасовременными компьютерами;
4. Когда он шел по центру Бомбея «в самых классных в моей жизни белых штанах», (купленных тут же за 3 доллара), и в футболке с нарисованным на ней косяком,
то его появление вызвало небывалое смятение на улицах города.
Машины сигналили, приветствуя белого человека, автобусы останавливались и из открытых окон тянули к нему смуглые ручонки радующиеся индусы с криками: «Бом Булинат!!»;
5. Когда он с друзьями, еще не решив, где останутся ночевать, туслили на улице Бомбея, к ним подошел индус и спросил что они делают.
Поняв, что людям нужен кров, он отдал им ключи от апартаментов в центре городе в бессрочное пользование. Бесплатно(!!!);
6. На Гоа на 5 тысяч баксов в месяц, можно снять 3 роскошных виллы с бассейнами, слугами и  всеми делами;
7. Границы придумали какие-то негодяи, мир принадлежит всем!
С последним пунктом я согласен, но  по остальным у меня были вопросы.
Так, я знал Бомбей по аэропорту, и он не был ультрасовременным.
На площади нас окружили приветливые индусы, а полицейский смущенно прятал глаза. Передо мной стоял маленький, старый индус с очень неприятным, злым лицом.
Вокруг нас кишело черными головами поле Куру. Они были повсюду.
Проблема заключалась в том, что нас пытались кинуть при обмене денег, но не учли особенностей российского менталитета. Мы меняли 500 баксов.
Сначала мы сели в очень маленькую машину, (как у Моргунова в «Операции Ы»). Мне зачем-то дали кипу мятых рупий, на 1000 долларов по курсу 48. (В аэропорту курс равнялся 44).
Я с самого начала не верил в безоблачность сделки, зная что в России никто не заставит меня обменять валюту с рук.
Но наш товарищ, наиболее опытный и старший сказал, что все будет ок.
И вот мы стоим. Уже не в машине. В машине нам показали  4 надорванные стодолларовые купюры. Якобы те, что мы только что дали.
Но в моем кармане рупий на 1000 уе, и я их отдавать не собираюсь.
Полицейский бледен. Он тут — никто.
Старик зло пучит глаза.
— Ок, — говорю я, — ай хев мани, — хлопаю себя по карману, — ай гоу аэропорт.
Мой английский, конечно, не супер, но меня понимают.
Злобный, маленький человек внимательно смотрит мне в глаза.
Я чувствую, как мои  плечи приятно опускаются, правая рука наливается тяжестью и…
я отчетливо вижу его подбородок, чувствую правильный угол… Чувствую челюсть грузного индуса, стоящего за олдменом…
— Ок, — говорит «главарь», — 45.
— Ок, — говорю я. (Не без облегчения признаться ;)) Отсчитываю сдачу и мы уходим…
Вот так нас встретил красавец Мумбай, он же Бомбей. Потом я видел миллион допотопных «Тук-Туков» и миллион грязных людей на грязной земле  под палящим солнцем.
Потом я видел семьи бездомных, спящих на улицах  и чай за полрупии в цетре города ночью…
Кроме того, я знаю сколько стоит хорошая вилла на Морджиме в новогодний сезон. На 5 тысяч у.е три виллы не снимешь…
Но, как говорится, «не сп…шь, рассказа не получится»
Поэтому, я тоже слушал удивительные истории об удивительной Индии. Я такой Индии, правда, не видел, но кто знает? Ведь я не езжу на Энфилде…

В любом случае, встреченные нами парни сместили «точку сборки» у многих наших кшатриев.
Они увидели альтернативную форму жизни.
Оказывается бывает и так.
— Слышь, Макс, — обратился ко мне Олег много позже, — ты знаешь, я ведь все выяснил. У них никого, оказывается, нет! Не семей, не детей…
— Конечно! А ты что думал?
— Я думал «как-так»? А оказывается вот как…
Да, это Люди Ветра. Ты просто не был со мной на Гоа, Олежек.
Меня это уже не удивляет.
Единственное, я им тоже завидую. Я тоже хочу оседлать Роял-Энфилд, желательно старый такой, «видавший виды» и катить по Индии, куда-нибудь в Варанаси.
И петь:
«Ай фолоу зе Сан…»
Долго, долго…

Утро в Долине Нубра

Рассвет.
Солнце еще не видно, суровые горы прячут его в себе.
В розовом свете они красивы.
Я сижу в своей гоа-куртке под деревом,  и звоню в колокольчик. Подъем.
В палатках начинается шевеление. Через 15 минут тренировка.
Вчера мы прибыли в этот лагерь. Нашей радости не было придела. Здесь тепло!
Лагерь располагается в живописном месте: в кольце красивых и суровых гор, в деревьях, в траве… в тепле!
Это не Сарчу, это — Кайф!

Вчера мы долго сидели у костра и пели песни. Вчера мы знакомили сенсея Кима с молодыми кореянками. Много смеялись и ушли спать в хорошем настроении.
Это не Сарчу. Это Нубра.

… — Хей се!
— Тей се!
— Хей се!
— Тей-се!…
Между тем и бежать и кричать становится трудно, мы все-таки в высокогорье.
Пейзаж какой-то не тибетский совсем, как-будто афганский какой-то: вдоль русла у-узенькой речушки редкая поросль травки кустов, в основном же песок и барханы.
Барханы и скалы, песок и камни. И немножко зелени, как редкая бороденка на лице индейца — то тут, то там, но не борода вовсе, а так… Тем не менее растет.

Мы бежим.
Дышать тяжело. Многие переходят на шаг.
Меня это заводит. Я завожусь.
Пепел и Санжар бегут молча, в строю, остальные сбиваются в хаотичную кучу, разговаривают.
Миша пытается навести порядок, начинает командовать, от этого я завожусь еще сильнее.
Бежим спиной вперед.
Вдруг Дима-амстердамский, который и так уже сказал слишком много слов, в усугбление еще и набегает на меня.
Пробиваю хлесткую четверку по плечам.
Дима в ужасе закрывается ладошками. Давно не нападали на томского голландца тренеры по каратэ.
«Это не Америка, это Ангола…»
Наконец, мы на месте.
Начинаем Йогу. Все становится на свои места.
Стабилизируемся…

Санжар садится с прямой спиной, йог Илюша, заспанный не может найти себе места. Он не хочет вставать, не хочет тренироваться, не хочет… Он хмур.
Его Гуру Роберт мирно посапывает сейчас в палатке, а Илья, вот, вынужден изучать каратэ…
В поисках спасения он подходит к Санжару.
— А вы почему не тренируетесь?
— Я тренируюсь, — отвечает наблюдающий за нами Санжар.
—  Можно я с вами? А то Макс на меня опять наедет…
— Можно. Садись и массируй мне спину…

… В это время мы отрабатываем таи-сабаки. Не так давно у меня айкидокский кихон, устойчиво проявился в кёкушиновском кихоне в боевой стойке.
Никогда раньше не шли маваси с проносом, а тут ожили, заработали, нашли себе место.
Этому была посвящена тренировка.
В конце подрались.

Тяжело драться в Гималаях, дышать нечем. Но – круто!
После тренировки мы долго дурачились в барханах.
Кувыркались, прыгали, фоткались.

Пейзаж конкретно афганский или пакистанский, в моем представлении об Афгане и Пакистане.

Вчера мы катались на верблюдах!
Когда на верблюда сел Пепел…
Мы долго потом смеялись! Бедолага-корабль-пустыни, (причем большой, такой корабль, лучший в стаде) чуть не рухнул на первой попытке встать!

Встать удалось только со второго раза с большим трудом. По морде верблюда было видно, что он охренел от такого расклада.
Довольный Пепел помахал нам рукой, и они с Олегом и Раной укатили в пустыню.
Мы гордые, остались ждать. Да, не перевились богатыри на Земле Русской!
Местные индусы громко обсуждали это проишествие.

Опять дорога… Мы продолжаем свое пребывание в долине Инда. Вчера мы видели еще один монастырь. Хотели увидеть закат, но не удалось.
Забрались на скалу, но солнце осталось надежно спрятанным.
Полюбовались только красным отражением заката в восточных скалах.
Но, и это было сильно…

Горячий источник.

— Рана, Рана! Мы сегодня поедем на горячий источник? — как ребенок радостно вопрошаю я.
Я помню горячие ванны Маникарана. Это круто. До сих пор не могу отойти от Сарчу! Хочу сидеть в горячей воде и греть ноги, поясницу и … гениталии! Не хочу больше мерзнуть!
— Поедем, Макс, — понимающе улыбается Рана. Хотя не уверен, что он понимает, слишком ему не почем все. Крепкий народ. Привычный.
…Мы едем по горной дороге. Уже привыкли, что за каждым поворотом открывается новая страна. То Марс, то Афган, то Тибет, то ледник, то Оазис.
Мы уже «зажрались» видами, если честно. Мы уж привыкли.

Основное удовольствие для меня сейчас — разговоры.
Мы говорим с Санжаром.
Он говорит много такого, что я вроде думаю сам, но другими словами. И это круто.
Я узнаю его Чань, он узнает мою Индию. Две Вселенные пересеклись и это так интересно!
Иногда к нам присоединяется Рана. Учитывая скудность средств передачи (мой убогий ангийский), мы передаем мысли еще ярче — просто и в точку.
Рана очень глубокий. Говорит только когда спрашивают, но говорит так, что … Крутой Рана. Не простой Рана. Знает Рана жизнь. И благородный он человек.

… Кстати о благородстве. Рана породистый кшатрий, это известно.
Санжар тоже породистый. Внук академика Жубанова, первого доктора наук Казахстана, именем которого назван университет.
Сейчас я пишу эти строки опять на сво6ем балконе, а месяц назад я возвращался с семьей из Черногории.
Интересно, что и по дороге туда, и по дороге обратно мы оказывались рядом с семьями людей с монгольской внешностью.
И когда летели в Черногорию, с нами рядом летела большая семья, и когда обратно летели, тоже, другая семья.
Сосед наш по креслу вел себя очень красиво, сдержанно.
Мы разговорились. Оказалось он из Калмыкии, знает Бату. Зовут его Мерген. Записывая его фамилию, я отметил, что встречал такое имя в книге преданий калмыцкого народа.
На мой вопрос он ответил: «Да, княжеская фамилия»,- и улыбнулся.
Так вот, и Санжар, и Рана, и Мерген очень похожи. Они люди внутренней, красивой культуры. Очень мягкие в общении, но со стальным стержнем внутри. Это чувствуется.
Именно внешняя мягкость и внутренняя алмазная твердость отличает благородных людей от низких.
И дело тут не в родовом происхождении (хотя и в нем тоже), а в чем-то духовном.
Таков же Пепел, таков же Осипов.. Большие люди, большой у ни Дух, красивый.
Вот, что для меня значит Кшатрий — человек, сражающийся с драконом внутри себя. В этом красота Пути Воина.
«Он всегда будет сильнее их, — говорил мне Сергей Андреевич Познахарев в далеком Усинске, городе гопников, химиков и работяг, — потому что они — шпана, а он — самурай»…

… Вот и источники. Это не Маникаран. Мы вскарабкались на гору. Здесь течет горячая река. Бетонная купальня.
Просто крыша и стены, а из стены труба. Из нее вода. Горячая.
Да-а…
Купаемся. Все равно круто.
Гедонист Роберт в соседней купальне сделал себе ванну. Он забил сток тряпкой и сидит ждет пока вода наберется.
Хитрюга Арам уже рядом с ним. Я тоже падаю рядом.
Наконец, моя заница в тепле! Молодец, Роберт!…

… Горы, горы… Дорога вьется меж них. Долина Нубра. Скалы.
Машины останавливаются.
Скалы. Песок.
Я вдруг проваливаюсь куда-то… Картина в Третьяковке есть «Христос в Пустыне».
Мне вспомнилась не картина,  название. Христос в пустыне. Что-то такое в этой пустыне…
Наверное, это от горячих источников такое состояние просто… Просто ассоциация. Наверно…
Ветер: «У-у-у…» Песок.

Мы поднимаемся по тропе в гору. Мы идем к озеру.
Камни.
Вот оно, озеро.
Тихо.
Прыгаем в воду.
Вода, вопреки ожиданиям не студеная, даже немного теплая. Хотя кажется, наверное.
— Тут глубина 100 м, Рана сказал! — говорит кто-то.
— Да, нет, не верю я, — отвечает из воды Игорь.
— А почему нет? Наверняка тут водится динозавр! Великий Змей! — смеюсь я.
Вытираемся.
Настроение подскакивает на все 100!

— У-у-аааа!!! — Начинаю орать. В этой тишине, так круто орать!
— А-а-а-а!!! У-у-у-у!!! И-я-аааа!!!!
Не успокоиться — штырит!
Ну, вода! Ну, озеро! Ну, динозавр!
Звук смолкает. Скалы продолжают свою медитацию. Озеро остается.
Мы ухоим.
Идем молча.
Каждый сам с собой.
Тихо.
Молча.
Растянулись.
Спускаемся.

Иду.
Что-то происходит со мной.
Раскидываю руки. Я — птица. Лечу. Парю на скалами.
Иду вниз, раскинув руки.
В голове пусто.
Индейская Сила какая-то. Несет, несет меня ввысь.. Парю.
Иду. Спускаюсь, а руки все там — крылья у меня вместо рук.
Танцую я, танцует моя душа индейца. Танцует танец Орла.
Внизу останавливаюсь… ЭТО… Прёт просто…
Разворачиваюсь.
Пепел:
— Чувствуешь?
— Чувствую… — отвечаю. Он шел оказывается сзади. Я забылся совсем.
— На Афоне так же.

Больше всего мне запомнилось то, что в отличие от всех мест, где мы бывали, на Озере Панамик нет никаких атрибутов Культа.

Не монастырей, не храма, не флажков — ничего.

Только повсюду нехитрые постройки  — камень-на камне, на камне… пирамидки из камней.

Кто-то просто делает их здесь, когда приходит. Так принято, наверное.
И все. Ничего другого нет.

Но, именно здесь, на Панамик что-то, несомненно, присутствует.
Именно  Озеро Панамик запомнилось сильнее всего.
Из всей поездки.

Я думаю, что Места Силы связанны в первую очередь не с каким-то конкретным культом,а по сути формой поклонения,в той или иной форме Одного и того же.
Формы, веры, культы, люди, которые их создают — приходят и уходят, а Места остаются.

И при индейцах, и при белых, и при желтых, зеленых, синих и красных — есть Место, а на нем строят Храм.
Или не строят, но люди все равно приходят.

Формы сменяют одна другую, кто-то находит на Месте чудотворную икону, кто-то еще что-то.. не ведомо, как это происходит, где правда, где неправда — не смею судить, но Место остается.

«Свято место — пусто не бывает».

Милые Бабушки

После песков Нубры, нас перевезли в другой камп.
Он тоже теплый.
Здесь нам предложили культурную программу — выступление жителей местной деревни. Мы любезно согласились, не ожидая ничего особенно интересного.
Настроение было — супер, лагерь классный — почему бы и нет?
Как раз где-то здесь, веселый  Олег с доброй фамилией Петля рассказал прикольный анекдот, услышанный, по его словам, от епископа, характеризующий русское понимание Православного Христианства:
Раз встречаются Черт и Ангел, старые знакомые. Присели. Тысячу лет не виделись.
— Как дела? — спрашивают один другого.
— У меня — ништяк! — говорит черт, — Пошел на повышение, теперь другими чертями командую. Жизнь — кайф! Грешницы, наркотики, пати круглые сутки. Праведники и монашки опять же. Ну, а ты как?
— Ну, а я как служил честным Ангелом, так и служу.
— Как? Все так же? Мы ведь тысячу лет назад последний раз с тобой в схатке сцепились! И что, ничего не изменилось?
— Ничего, — спокойно ответил Ангел.
— Ну, ты даешь! Зачем же это надо? Переходи к нам!
— Нет.
Завелся Черт.
— Да, что ты строишь из себя! Спорим, я любого вашего праведника соблазню? Любого! Самого праведного какой есть!
Поспорили.
Картина:
Бескрайнее зеленое поле. Воздух свеж. Ветерок нежный. Небо синее, облачка по нему плывут белые.
Заповедная Русь. Божья Благодать.
С холма спускается Божий человек. В рясе, в бороде с крестом тяжелым на груди, с посохом. В думы великие погружен. Праведностью светится.
Глянь, а на пути его женщина голая лежит! Красивая! Глаза жгучие, волосы черные, ноги длинные, груди спелые… — Огонь-баба!
Ноги раздвинула и смотрит бесстыже на праведника.
Постоял праведник, посмотрел на нее суровым оком, да… как побежит!
Посох в одну сторону, крест в другую! На бегу рясу срывает, шапку скидывает!
Смеются бесстыжие глаза дьявольской женщины, сломался поп!
Бросается бородач в ее обьятия и как давай ее драть!
Час дерет, другой дерет — ненасытный дед! Не дает ей продыху!
На третий час красавица вырывается и обратившись тем самым чертом вопиет:
— А ну, хорош! Мне тебя только соблазнить надо было, а ты меня насмерть затрахал, старый!
В ответ падший праведник обращается тем самым Ангелом и отвечает:
— Мы вас — Нечистую Силу, имели, имеем и иметь будем!…
Вот такой вот анекдот передал нам через Олега православный наш батюшка, епископ.

Интересно,  правда?

Привозят нас в деревню. Заводят в специальное место для концертов. Рассаживают.
Две бабульки суетятся, разносят нам угощение: кефироподбный (вернее айраноподобный) напиток и какой-то местный алкоголь. Бражку.
Мы смеемся, попивая угощение.
Видно, что организаторы волнуются.

За забором люди, поглядывают на нас. В основном мужики.
Рана сидит на почетном месте, вместе с красивой тибетской бабушкой.
Бабушка дородная, с тугими, длинными косами и добрым приятным лицом. Улыбается все время. Такая архетипическая Мать. Красавица.

Наконец, после довольно длительного времени, концерт начинается.
Выходят в центр женщины в национальных костюмах, и, смущенно переглядываясь, начинают красиво-красиво петь и танцевать.
Настолько безыскусно, настолько просто, застенчиво, так мило! Невозможно это не с чем сравнить.
Такие они красивые, эти ладакские женщины!
Матери. Их мужчины смотрят на представление из-за забора. самой молодой из них, наверное, за 30. Остальные выглядят на 50.
Застенчивые такие женщины, аж слеза накатывается.
Отыграв первый номер, уходят.
В центр выходит женщина говорящая по-английски, и объявляет следующий номер.
Объясняет, чему он посвящен, когда, в какое время года исполняют этот танец.
Ничего, конечно, не понимаю, но … здорово!
Женщины заходят в новых нарядах и снова смущенно взглянув друг на друга, начинают петь. Просто-просто. Хором.
В танце двигаются в основном руки. Красивые пассы ладонями. Очень красиво и почему-то целомудренно плавают бедра.
Очень красиво, очень по-женски, игриво даже, но при этом целомудренно.
Трудно объяснить.

Удовольствия — море! Мы балдеем просто от них!
— Какие они красивые! — кричит амстердамский Димон, восхищенно блестя глазами, — Какие красивые бабушки!
Я с ним согласен полностью, потрясающие просто.
Наверное, это самый удивительный концерт, какой я видел.
Все так… по-настоящему.
Деревенские бабушки устраивают представление для туристов, чтобы община немного заработала.
Мужчины смотрят за забором, кто умеет играть на музыкальных инструментах, помогает.
При этом все так по-настоящему, искреннее, застенчиво… Невольно вспоминаешь о своей матери и хочется расцеловать бабушек.
Какие милые!
Мы сидим, попивая бражку. На душе светло.
Как это красиво — простая душа народа. Такая же как у русского народа — простая, добрая, скромная, светлая Душа.
Родные какие бабульки!
Бражка дает в голову….
Мы смеемся, радуемся.
После, наверное, седьмого номера, бабушки устраивают пляс:
Идут с песней по кругу и вытягивают нас по-одному вручая шарфики.
Мы присоединяемся и начинается… таакакое!

Веселье!
Мы-то пьяные уже оказывается брагой-то!
Радости-то сколько! Радости!
Смеемся, танцуем, смеемся….
Как хорошо!

Бабушкам мы тоже понравились, видно. Улыбаются, довольные.
Мы вошли в раж! Пепел, Олег… высоченные, с пьяными счастливыми лицами! Роберт, Арам, Женечка, Наташа… Эх, пошли в разнос!
Когда мы уходили, добрый Олег призвал всех оставить добрые чаевые. Все с радостью скинулись.
Узнав, сколько мы дали… Рана широко открыл глаза.
Да, мы русские такие — любить так любить!

Обратно мы возвращались в одном джипе с той самой бабушкой-старостой. Ох, какие у нее радостные глаза, какая от нее энергия теплая!
Спасибо, милые бабушки!
Мы вас не забудем.
Давно так не веселился, правда!